Рок-н-ролл хорош хотя бы тем, что такой человек, как я, может стать звездой.

Слава притягивает психов. Принцесса Диана, Джанни Версаче, Джон Леннон, Майкл Джексон — все они мертвы, причем двоих застрелили. У меня никогда не было телохранителя. Никогда — до тех пор, пока какой-то псих не убил Джанни.

Некоторые аспекты творчества кажутся мне пугающими. Например, мне становится не по себе, когда я понимаю, что моя музыка меня переживет.

Раньше я здорово заигрывал со смертью — незащищенный секс, куча наркотиков и алкоголь. Я должен был подцепить ВИЧ в восьмидесятых и умереть к началу девяностых, как Фредди Меркьюри, Рок Хадсон (американский актер. — Esquire) и многие мои друзья и любимые. Но мне здорово повезло.

Первый раз я занимался сексом в 23 — и это был секс с мужчиной. После этого я бросился наверстывать упущенное и теперь страшно жалею, что у меня не было секса в 14, 15 или, скажем, в 16 лет. Ведь это самый волнительный возраст для первого опыта.

Да, я употреблял наркотики, я покупаю тонны цветов, скандалю, ношу дурацкую одежду и коллекционирую очки. Но я всегда знал, зачем я здесь. Задайте тот же вопрос Линдси Лохан или Джастину Биберу, и вы увидите, что они вообще не понимают, что делают и для чего. Мне жалко их, потому что они потерялись сами в себе и не задумываются об этом.

Я ненавижу известность, свою и чужую. Известность — как алкоголь: если ты опьянен ею, тебе нужно еще.

Единственная зависимость, которой я никогда не страдал, — это азартные игры.

Однажды я пытался покончить жизнь самоубийством, но это было самоубийство в вудиалленовском стиле: я открыл газ, но забыл закрыть окна.

У меня в жизни было много хороших моментов, о которых я напрочь забыл.

Дурацкий мир: все обо всех знают сегодня всё.

Я не строчу в «Твиттере», меня нет на «Фейсбуке», и у меня нет мобильного телефона. Если ты всегда доступен, не остается места для тайны.

Я истовый луддит, если дело касается музыки. Я могу сочинять только за роялем.

Интернет лишил людей возможности быть друг с другом, общаться вживую и придумывать что-то новое. Сегодня люди все реже собираются в студиях, а вместо этого сидят по домам и создают новую музыку, которая иногда бывает неплоха, но эта музыка не проживет долго. Все, что я хочу сказать по этому поводу, — общайтесь. Общайтесь, выходите на улицы и делайте что-то, вместо того чтобы торчать в социальных сетях. Надеюсь, следующее поколение музыкантов отвернется от интернета, и мы получим совсем другую музыку. А пока я бы просто отключил интернет на пять лет — посмотрел бы, что произойдет.

Всегда хотел разбить гитару о чью-нибудь голову. Жаль, с пианино так нельзя.

Раньше я был пианистом, который пел, теперь я стал певцом, который играет на пианино.

Что люди видят, когда смотрят на меня? Очки, гомосексуальная ориентация, «Уотфорд» (английский футбольный клуб, которым владел Элтон Джон. — Esquire), постоянные истерики и цветы. А я вообще-то музыкальный феномен, слыхали?

Сегодня моя главная зависимость — это работа. Если в этом году я сыграю 120 концертов, то в следующем захочу сыграть 130. Возможно, это убивает меня, но я горжусь тем, что в году у меня бывает по двести перелетов.

Я хочу, чтобы мои дети понимали ценность денег. Когда Захарий (сын Элтона Джона. — Esquire) будет подбирать себе первую машину, я хочу, чтобы это была такая же машина, как когда-то была у меня, — неплохая подержанная машина без роскоши и без излишеств. И никто не будет ему подносить эту машину на тарелочке.

На первое Рождество мы с Дэвидом подарили Захарию только садовые качели, но от наших друзей он получил такую гору подарков, что под коробками даже не было видно пола, а для того, чтобы все это распаковать потребовалась бы пара дней. В конце концов, когда мы навели минимальный порядок, Дэвид сказал: «Это просто непристойно. Ни один ребенок на Земле не заслуживает такой кучи подарков». Так что мы оставили качели, а все остальное отправили в тот украинский интернат (в 2009 году Элтон Джон и Дэвид Ферниш пытались усыновить мальчика с ВИЧ из украинского интерната, но власти отказались оформить усыновление, сославшись на то, что Украина не признает однополые браки. — Esquire).

Есть вселенских размеров разница между тем, чтобы называть кого-то своим партнером и называть кого-то своим мужем. Слово «партнер» следует припасти для тех, с кем ты играешь в теннис.

Сейчас в России говорят, что у них никогда не было гомосексуалистов. Видимо, даже не стоит напоминать, что Чайковский и Нуриев были геями.

Я впервые оказался в России в 1979 году и сразу понял, что за каждым моим шагом следят. Ко мне приставили переводчика, и было совершенно очевидно — зачем. Но все закончилось тем, что у нас с ним был неплохой секс — прямо на крыше моего отеля.

Иногда, пролетая над Альпами, я думаю о том, что снежные шапки — это и есть весь тот кокаин, который я вынюхал.

Музыка обладает исцеляющей силой. На несколько часов она может заставить тебя покинуть твое тело, чтобы ты мог, наконец, взглянуть на себя со стороны.

Каждого, кто скачет по сцене под фонограмму и берет 75 фунтов за входной билет, надо расстреливать, не задумываясь.

Куда бы я ни попал — в ад или в рай — мне точно всучат медаль за то, что я успел дать при жизни концерты в ста странах.

Вера, наполняющая отдельного человека, сострадательна и величественна, но организованная религия, как правило, превращает людей в толпу злобных леммингов.

Иисус просто хотел, чтобы люди любили и прощали.

Удивительное дело, но когда ты становишься отцом, все, что когда-то раздражало тебя в детях — крики и плач, — вдруг начинает нравиться, и даже успокаивает.

Есть такое прекраснодушное утверждение: любовь исцеляет. Кажется, это правда.

Я люблю сады, но ненавижу работать в саду — как и любой другой человек, которого бабушка в детстве заставляла много полоть.