Актер, 55 лет, Малибу

Мне нравится суть интервью: два человека обмениваются мнениями, воспоминаниями и эмоциями, вопросами и ответами, и что-то между ними происходит. Понимаете, о чем я?

Мне было пять лет, когда родители снимали «Загон» (Pound, 1970 год, режиссер Дауни-старший. – Esquire). Это была моя первая роль. Я не особо волновался, пока не получил «повестку» с датой и временем, когда нужно было явиться на съемочную площадку.

Помню, однажды мы были в Гарден-сити, в штате Нью-Йорк, и съемочная группа начала бросаться гамбургерами друг в друга. Я просто обалдел тогда – взрослые, а такое вытворяют. Все уже угомонились, а я продолжал носиться по комнате, сбивая со столов стаканы с апельсиновым соком, и отец меня успокаивал: «Сынок, уймись! Все, хватит. Хватит!»

Самый важный урок отец преподал мне в тот день, когда я позвонил ему из телефонной будки и пожаловался, что голоден, что у меня нет денег даже на автобус, что друзья не берут трубку. Он ответил: «Тоже мне проблема! Найди работу».

Тогда я позвонил одной ирландской подружке – ее папаши не было в городе, и я перекантовался у нее. И работа вскоре нашлась. Иногда нужно получить пинок под зад, чтобы вылететь из родительского гнезда.

В любом возрасте люди разводят вокруг себя маленький частный бардак. Как это называется в популярной психологии – зона комфорта? Я безмерно сочувствую тем, кто пережил крах личного штата Айдахо. Но без этого невозможно шагнуть на следующую ступеньку, так ведь?

Одно из величайших заблуждений – что свою судьбу можно подчинить, что жизнь должна быть простой, что хорошие люди всегда получают по заслугам. Я бы копнул чуть глубже: смотрите на жизнь как на нескончаемую, очень сложную полосу препятствий. Или поступайте как буддисты с их радостным участием в страданиях рода человеческого, если вам это больше по душе.

Вот как я понимаю дао лидера, или отца, или надежного любящего человека: не надо никого учить жизни.

Глава семьи – это альфа-самец. Если альфа-самец уживается в стае, если он умеет уступать, если он не давит своим статусом – всем легче, и все вокруг не отравлено этим типично мужским эгоизмом.

Я рос в Нью-Йорке. В детстве для счастья мне нужны были только фрисби и велик – и все, жизнь удалась.

Страшное везение, если в переходном возрасте у тебя есть пара-тройка друзей, у которых голова устроена так же, как у тебя. Тогда это дружба надолго. Потому что проблемы у всех будут одинаковые: дома сложности, денег нет, как жить дальше – непонятно. «Знали бы вы о чем я мечтаю! У меня столько планов». А на самом-то деле у тебя только фрисби.

Нет ничего важней рабочей дисциплины. Ничего. И этому нельзя научить. Нужно бросаться в профессию, как в воду: ты или выплывешь, или пойдешь ко дну. Просто удивительно, как прочищает мозги и наставляет на путь истинный тяжелая дерьмовая работа.

Вот что я понял: даже если ты пробился в коммерческий мейнстрим, даже если к тебе стали прислушиваться – все равно не избежать ни одного из тех внутренних конфликтов, что вызывала у тебя система, против которой ты когда-то бунтовал. Бунтуя против Дракона, ты сам становишься Драконом. А Дракон в это время сидит в сторонке и посмеивается.

Главное достоинство моего отца в том, что он никогда не сдавался, – сейчас я это понимаю. Было время, когда он мог прославиться, стать маститым успешным режиссером, купить большой дом в Брентвуде – и он изо всех сил этому противился.

Каково это, стать актером сегодня – вот что мне интересно. Кому сейчас вообще нужно признание коллег, когда можно один раз хорошо выступить на шоу талантов – и в ближайшие пять лет перед тобой будут открыты все двери ресторанов?

Все любят истории про Возвращение с большой буквы. У тебя было и то и это, ты все потерял, но потом восстал из пепла – этот миф понятен всем.

Попросите меня вспомнить десять худших моментов в моей жизни – и, скорее всего, это будут события, которые сделали меня тем, кто я есть.

Наркотики питают творчество? Полная херня! Нет, я никогда себя этим не тешил.

Если ты эгоист, если хоть немного ущербен, не уверен в себе, и на тебя сваливаются деньги и слава, – заканчивается это всегда одинаково: в твоих проблемах будут виноваты все, кроме тебя. Ты отгораживаешься от правды. И хуже всего, что никто особенно и не спешит тебя отрезвить. Никому и дела нет, что ты обманываешь себя.

Я не знаю никого, кто хотя бы раз в жизни не боролся с какой-нибудь зависимостью. И чем лучше ты можешь ее контролировать, чем меньше знают о ней окружающие, тем сильнее эта зараза, тем дольше ты в ней варишься. Когда об этом пронюхивает бульварная пресса, ты уже много лет водишь всех за нос.

Звонит телефон. «Она снова сорвалась». «Он забаррикадировался в номере отеля, срочно поехали к нему». Знаете, что я думаю о таких благородных порывах? Вмешательство друзей, если оно ко времени, не лишено смысла. Да что там, тратить дни, недели, месяцы и годы жизни, чтобы вытащить близкого человека из его личного ада, – дело благородное. Но ты спрашиваешь себя: «А что если эти милые люди, которые обещают прийти и все исправить, на самом деле просто тешат свое непомерное эго?» И ничего у них не выйдет. Ничего они не уладят. Никто не способен сдвинуть человека с мертвой точки, если он считает, что все, тупик. И это самолюбование чуешь за версту – мол, «я пришел тебя спасти». Херня это все, эмоциональное стервятничество. Ненавижу.

Люди не меняются, если на них давят или если им угрожают. Так просто не бывает. Они меняются потому, что находят в своей жизни капельку смысла, и это заставляет их стремиться к тому, ради чего стоит жить.

«Железный человек» – первый фильм со времен «Чаплина», для съемок в котором я проходил пробы. Как по мне, я просто создан для этой роли. Но вы представить себе не можете, сколько людей из кожи вон лезли, уверяя меня в обратном. Я просто не мог допустить, чтобы моя несерьезность, неподготовленность и разболтанность мне помешали.

Спасибо «Железному человеку», меня теперь знают даже маленькие дети. Трудно объяснить, какое это удовольствие, когда тебя называют именем твоего персонажа. Просто невероятное ощущение.

В поколение моего отца были герои. Мне с детства внушали, что их нужно уважать, хотя они и отправились на тот свет раньше времени. Не знаю, мне это всегда казалось странным.

Я не стал бы называть Чаплина героем, скорее – духом прошлого. Готовясь к роли, я изучал его жизнь, смотрел его кино. И чем больше я узнавал Чаплина, тем более бессмысленными казались всякие попытки втиснуть все это в полуторачасовой фильм.

На съемках второй части Шерлока в Лондоне мы решили устроить вечеринку в честь Дня благодарения для американцев из съемочной группы. В конце концов я каким-то образом оказался на огромном диване с дюжиной детишек. Им еще и десяти не было, а некоторым вообще лет пять или меньше. И вот я включил им одну из чаплинских короткометражек, и она была такой же смешной, как в 1917-м, когда увидела свет.

Сегодня симпатии публики меняются очень быстро: ты поднялся на вершину, сделал неправильный шаг, полетел вниз, разбился, канул в небытие – и все это так стремительно, как никогда прежде.

Хочу ли я быть героем в глазах сына? Нет. Я бы хотел остаться нормальным человеком. Хоть бы с этим справиться. Каждый сын растет в тени своего отца, понимаете, да? Когда ты в этой тени, то разочарован, недоволен и тяготишься жизнью, даже если тебя поддерживают и любят. И еще эта тень может быть такой большой и темной, что тебе просто из нее не выбраться. Даже пытаться не хочется.

Бывают мгновения, когда трусость спасает твою шкуру. Твое самомнение затыкается, и ты не совершаешь поступки, к которым не готов, и не встреваешь в ситуации, которые тебе не по плечу.

Настоящий успех выглядит так: ты доволен своим местом в жизни и движешься туда, где видишь надежду на будущее. А внешняя мишура не имеет к успеху никакого отношения.

В детстве мы ездили в гости к приятелям отца и другим киношникам в Беверли-Хиллз. Роскошные особняки, кругом картины, дорогие машины. Помню, как я от всего этого шарахался. Я не считаю, что лучше расти в бедности, нет. Я просто хочу сказать, что неизбежный побочный продукт успеха в киноиндустрии – это излишества и материализм. Они разрушают личность точно так же, как и бедность.

Я был уличным пацаном и был прожигателем жизни, и не могу сказать, что из этого тормозит, а что – толкает вперед. Зависит от обстоятельств.

Следи за собой. Не будь слишком уверен в себе. Балансируй между расслабленностью, когда ты не нагружаешь других своими проблемами, и пофигизмом, который как раз и вызывает проблемы. Я встречал и такой стиль воспитания. «Эй, где ваш малой? – Понятия не имею! Где-то под столом ест мышиные какашки или еще что-то». Нет, нет и еще раз нет. Это уже перебор.

Записал Кэл Фассман

Фотограф Том Крейг